Путь индюка. Книга 1 - Страница 14

— Встань и продолжай хлопоты. Я тобой доволен.

Роджер Стентон к завтраку не вышел. Телка-подавальщица смущенно пояснила, что добрый господин курил всю ночь, а теперь изволит почивать. Питер решил не придавать значения нарушению этикета, не такое уж оно и существенное. А следующей ночью, когда в загон войдут эльфы, оно вообще потеряет всякое значение. Но наркотики забрать все-таки надо.

Питер позвал Топорище Пополам и повелел тому добыть три кисета местного опиума и три кисета гашиша. А заодно обеспечить наличие проводника, этого урода, как его зовут-то… Суслик какой-то там.

Подавальщица принесла завтрак — яичницу, бутерброды и чай. Чай оказался скверным, хлеб — тоже, но яичница и варено-копченая свинина были вполне съедобны.

— Приятного аппетита, святой отец, — сказал Хайрам, усаживаясь за стол.

— Приятного аппетита, ваше преосвященство, — поддакнул ему Шон.

Питер не стал отвечать с набитым ртом, он просто доброжелательно кивнул, дескать, и вам того же.

— Что-то ты грустный сегодня, Хайрам, — сказал Шон. — Не выспался?

Хайрам помотал головой и ответил:

— Нет, я нормально спал. Просто не люблю, когда сырым мясом воняет.

— Зря, — сказал Шон. — Такое зрелище пропустил! Мне особенно пятый поединок понравился, там та телка, которая с сиськами огромными, сошлась с такой тощенькой и рыженькой. Как она ей живот располосовала! Кишки наружу, брызжет во все стороны…

— Избавь нас от подробностей, — прервал его Питер. — Воспитанный рыцарь не должен обсуждать за едой, что и куда брызнуло из разрезанных кишок неповоротливой жабы.

— Примите мои искренние и смиренные извинения, — сказал Шон. — Могу заметить в свое оправдание, что у нас в академии и в полку…

— Ты не в академии и не в полку, — перебил его Питер. — Ты в экспедиции. Здесь я устанавливаю правила. И будь добр следовать им, если не хочешь испытать мой гнев.

— Да исполнится воля вашего преосвященства, — сказал Шон, перестал говорить и стал есть.

До конца завтрака никто не произнес больше ни слова.

Когда Питер вышел на крыльцо, он обнаружил, что караван почти готов к выходу. Орк-проводник стоял на коленях около крыльца (очевидно, упал на колени при виде Питера), другие орки заканчивали седлать и навьючивать лошадей. Питер осмотрел пять новых лошадей, которых выдал Роджер, нельзя сказать, что они были очень хорошие, но сойдут. Пожалуй, этим утром пастух избежит гнева столичного гостя. Незачем терять время на вразумление этого ничтожества, ему и так скоро предстоит испытать гнев эльфийских воинов. Пусть готовится.

— Выступаем! — повелел Питер. — Эй, дерево, труби поход!

Топорище Пополам протрубил. На площади поднялась суета. Орки торопливо занимали свои места, кто-то спешно подтягивал подпругу, кто-то поправлял седельные сумки, короче, обычная ежеутренняя походная суета. На крыльце балагана показались Шон и Хайрам, они торопливо дожевывали последние куски. Если бы Шон не стал говорить за столом о неподобающих вещах, Питер не стал бы их торопить, дал бы нормально поесть. Но сейчас он не считал нужным ждать рыцарей. Пусть считает это как бы наказанием, будет наука молодым раздолбаям.

Питер вскочил на лошадь и взмахнул рукой. Караван двинулся в путь. Проводник замешкался, не зная своего места, Питер бросил на него мимолетный взгляд и указал место рядом с собой, справа и на полкорпуса сзади.

Некоторое время они ехали молча. А потом, когда последнее возделанное поле осталось позади, Питер повернул голову к проводнику и сказал:

— Эй, жаба! Откуда, ты говоришь, придут эльфы?

Орк надулся, вытаращил глаза и перестал дышать, безуспешно пытаясь сформулировать внятный ответ. Не смог ничего вымолвить и просто указал пальцем. Хайрам засмеялся.

Питер восстановил в памяти карту этих мест, прикинул вероятный маршрут эльфийской армии и сказал:

— Сдается мне, ночью у нас могут быть гости. Это маловероятно, но не исключено.

Никто ему не возразил, и разговор снова увял сам собой.

Через какое-то время Шон и Хайрам стали переговариваться, вначале вполголоса, а затем, когда убедились, что предводитель не возражает — в полный голос.

— Ты зря не остался на гладиаторский бой, — говорил Шон Хайраму. — Это было очень занимательно. Воинского умения у этих жаб и в помине нет, но какая воля к победе! Это надо было видеть! Знаешь, мне приходилось резать эльфов и ножом и мечом, я знаю, что такое кровь и смерть. Я не раз стоял лицом к лицу с врагом, но такого я еще никогда не видел. Вот, например, в пятом поединке, одна телка, такая сисястая, располосовала другой весь живот от бока до бока… Эй, Хайрам, ты куда?

— Противно тебя слушать, — сказал Хайрам. — Если святой отец не возражает, я предпочел бы занять место в начале или в конце колонны.

— Шон, заткнись, — велел Питер. — Хайрам, тебе приходилось сражаться?

— Да, святой отец, — спокойно ответил Хайрам. — Я убил шесть эльфов, четырех в бою, двоих — пыткой. Я был взводным палачом.

— Врешь! — воскликнул Шон.

— Кажется, мне что-то послышалось, — сказал Хайрам.

— Шон, триста приседаний, — повелел Питер. — Это последнее предупреждение. Если не научишься управлять своим языком, я лично проверю, насколько искусен Хайрам в ремесле пытки. На тебе проверю.

Шон отъехал в сторону, спрыгнул с лошади и стал приседать. Питер не удостоил его взглядом.

— Интересный ты парень, — сказал Питер. — Ни в жизнь бы не подумал, что ты умеешь пытать.

Хайрам пожал плечами и сказал: